Повязанный кровью - Страница 80

– А можно меч посмотреть? – поймав мой взгляд, попросил он.

– Держи. – Я вытащил из ножен короткий пехотный клинок и протянул пацану, нисколько не опасаясь, что тот порежется. Во-первых, не дурак. Во-вторых, этим лезвием не то что случайно порезаться, им даже если специально по руке полоснуть – ничего не будет. Это вам не горские сабли – вот те на лету волос рассекают.

– Ух ты-ы! Тяжелый! – с восхищением в голосе прошептал мальчишка, которого такие мелочи нисколько не волновали. Меч, он и есть меч.

Заметив выглянувшую в окно жену хозяина, я забрал клинок и ушел в сарай. Попытаюсь уснуть, до полудня как-никак еще прилично времени осталось.

– Внемлите мне и отриньте лживые посулы, коими пытаются сбить вас с пути истинного выродки, продавшие свои души нелюдям! – Заезжий проповедник вещал перед согнанными на небольшую площадь крестьянами уже не первый час, но его ораторский запал никак не подходил к концу. – Не берите грех на душу, не позволяйте увести себя этим волкам в овечьих шкурах из лона истинной Церкви!

Деревенский священник как неприкаянный переминался с ноги на ногу рядом с важным гостем и никак не мог решить, чем бы занять руки. В отличие от него, стоявших поблизости телохранителей такой вопрос нисколько не волновал: одни были вооружены арбалетами, вторые настороженно смотрели по сторонам, готовые в любую минут прикрыть проповедника щитами. Куда больше неприятностей им причиняло застывшее почти в самом зените солнце. День выдался на редкость безоблачный, и даже я, хоть и не стал надевать плащ, порядком вспотел. А по этим вообще пот ручьями течет: панцири, каски, двойного плетения кольчуги и плотные плащи не самое удачное одеяние для такой погоды.

– Помните: из добрых семян прорастают благодетели, а из попавших в душу плевел дадут ростки пороки, плоды которых – смертные грехи. Не всякое тайное знание направлено во вред человеку, но всякое чернокнижие должно быть искоренено огнем и мечом. И пуще гибели телесной опасаться надобно стремящихся умертвить ваши души и ввергнуть их в вечные страдания прислужников тьмы – ведьм и ведунов.

Мне вот только интересно, а зачем столько солдат? Наш отряд, считай, почти в полном составе сюда согнали, да еще лбов из охраны проповедника никак не меньше полутора дюжин. И это только тех, которые на виду. А еще наверняка на колокольне стрелков разместили, и среди толпы кто-нибудь затесался. Неужели нападения опасаются?

А почему бы и нет? Церковь здесь вовсе не пользуется столь непререкаемым авторитетом, как в Империи. А для мятежников призывающие к миру святоши и вовсе после солдат великого герцога самые главные враги.

И очень мне вкопанный посреди площади столб не нравится. Доводилось уже такие столбы видеть, ох, доводилось…

– Не стоит проявлять малодушие, пытаясь убедить себя, что среди вас не может найтись паршивая овца. Именно среди благочестивых людей подчас и прячутся служители зла. И только ваша помощь способна…

– Кейн, – шепнул мне на ухо незаметно приблизившийся Брольг, – пошли.

– Что случилось? – поинтересовался я, когда мы выбрались из толпы и остановились у забора с выломанными досками.

Если не ошибаюсь, это дом ныне покойного старосты. Как ни странно – почти не разграбленный. Такое впечатление, что после карателей здесь никто и не поживился.

– Потихоньку собирай волонтеров и выдвигайтесь к мельнице. Святого отца в Старый Перент сопровождать будем. По дороге ворон не считайте – осмотритесь хорошенько. Что б ни одна мышь незамеченной…

– А Арчи? – удивился я оказанному доверию.

– Он мне здесь нужен. Мы конца проповеди дождемся, с вами у мельницы встретимся. Давай живее.

– У Гюнтера горячка. Нам бы его здесь оставить, заодно и за вещами присмотрит. Мы же сюда вернемся?

– Вернемся. Лейтенант пятерых оставляет.

Я кивнул и начал, передвигаясь по краю площади, выдергивать из толпы волонтеров, слушавших с открытым ртом откровения проповедника. А вот среди крестьян уже начались тихие перешептывания – многие успели сообразить, к чему ведет речь заезжий священнослужитель.

И точно: когда я с волонтерами уже уходил с площади, два дюжих парня в просторных красных балахонах и закрывающих лица колпаках с прорезями для глаз вывели из церкви молодую девушку в длинном рубище. Следом вынесли две охапки хвороста, кувшин с маслом и клетку со здоровенным черным котом. Вот вам и ведьма на заклание…

Меж узнавших дочь бывшего старосты селян пробежал недобрый шепоток, а Петер даже собирался остановиться и посмотреть на аутодафе, но я, не особо сдерживаясь, врезал ему по зубам и погнал отряд к мельнице. Приказ есть приказ. Да и не на что там смотреть. Нешто никогда не видели, как чернокнижников да еретиков живьем сжигают?

Полный отчаяния и боли крик донесся от деревни, когда мы еще только подходили к мельнице. Я вздрогнул и обернулся посмотреть на поднимавшийся к небу столб белесого дыма. Вот и нет ведьмы. И не интересует никого – была ли девушка виновата или нет. Церковник отчитается еще об одном отправленном во тьму приспешнике зла, мятежники получат нового мученика, отдавшего жизнь за правое дело. Родня, если кто еще остался, поспешит отречься от паршивой овцы, а остальные сделают вид, будто ничего не произошло.

Добравшись до мельницы, я тут же послал двух волонтеров проверить хозяйство жившего на отшибе мельника, остальным приказал не расслабляться и посматривать по сторонам. А то мало ли чего… Хорошо хоть на солнце тучка набежала и парни дублеты снимать не порываются. А то точно бы за всеми не уследил.